Грустный голос старой псины горло давит тишине,

Ночь густа как мед пчелиный, все во мраке и во сне,

А собака воет слезно, голос плачущий дрожит,

Может быть еще не поздно, может кто еще не спит!

Запущу краюху хлеба я луною в небеса,

Горстью слезы брошу в небо - станут пусть созвездьем пса!

Разорву аккордом в клочья душу и раздам друзьям,

Налетайте, дети волчьи, разберайте по кускам!



А округа молча дышит, тишь да гладь, да благодать

Да ужель меня не слышат да хотят еще поспать?

Отворите окна, двери, прогоните упокой!

Выходите люди-звери, будет пляска под луной!

Надевайте шкуры песьи, шерсть разгладьте на боках,

Запевай многоголосье, да так, чтоб эхо в небесах!

Нам нельзя сегодня молча, нам нельзя сегодня так!

Запевай, потомки волчьи, - сверху смотрит наш вожак!



Но нигде не скрипнут двери, не откинется засов -

Позабыли правду звери, позабыли жизнь отцов!

В сундуках побиты молью шкуры пыльные лежат,

Смотрит пес-родитель с болью на давно слепых щенят.

Что ж, Отец, давай поплачем: ты да я, да и струна!

И в моем зрачке собачьем отражается луна,

Филин кружит над поляной - желтый свет лучит из глаз,

Я кружусь как будто пьяный, начиная дикий пляс!