Сижу и снова реву.( Нельзя так зависеть от мнения "большинства". пишешь - для себя, не людей.( не могу( не получается(( полное ощущения своей... не знаю, как это назвать.((
это даже не мысли, что я плохо пишу или что-то еще.( не могу дать определение, но от этого не легче((((
стоило бы снова подумать о том, что большинство - фигня; строчки понравились дорогим мне людям, чьё мнение действительно ценно. только как-то все равно тоскливо(((

быть собой
игра-витраж на слова:
Секунда, искры, круг, клок, океан, апрель, штрихи, тростник, дыхание, каштан, мост, древний, миндальный, тягучий, ясный, колкий, бессонный, простуженный, дерзкий, дымный, лунный, каменный, ликующий, признавший, скованный, вздернутый, скомканный, замерзающий, свивая, расплескиваясь, выстрогав, истребив, укрывая, прочертив, скорбно, тепло, расслабленно, ничего, сквозь, пятнать, смолкнуть, вздрогнуть, раствориться, плясать, крошить, лелеять, остывать, зарастать, звенеть, бесноваться.

Быть собой

Ия видел, как остывают небеса. Они походили на океан, темнеющий перед штормом, когда ясный, живой цвет пронизанной солнцем воды становится вязким, густым. В таком небе страшно тонуть.
Собственное дыхание затихало, словно пыталось раствориться в надвигающейся темноте. Ия чувствовал, как секунды бегут по кругу, и время, свивая тело в тугие кольца, сжимает свои объятья. Змея не отпускала его уже давно, но с приходом ночи, с её бессонным, неприкаянным месяцем-подростком, чешуя наливалась холодом. Замерзающий тростник - вот я кто, думал Ия. Один из ломких, черных штрихов на белой, схваченной морозом, воде.
Скомканная до узкой дуги луна расслабленно поднималась над крышами, и капли света с острых рогов, расплескиваясь, как из полной чаши, падали на каменные плиты, прочертив бесконечную полосу по небу.
Ия помнил золотые искры на небе и слово "апрель". От этих мягких, как клок ваты, и в тоже время колких ночным льдом букв становилось тепло в груди, словно там била крыльями красная птица. Ия крошил, раз за разом, это слово в своей памяти, и дни-в-прошлом были чистыми, без дымного и едкого чувства, что уже ничего и никогда не произойдет.
Где-то рядом беззвучно кашлял старый, простуженный мост, вздернутый над рекой, словно кошачья спина. Укрывая под собой тех, сквозь кого свободно течет лунный свет, он забывал о себе, и теперь вздрагивал от немого, призрачного кашля.
Ия смотрел в небо, такое древнее, что седина бы в нем уже давно сменилась пустотой, будь там, высоко, вместо звезд - волосы. Мелкие точки пятнали темный купол и были похожи на светлячков, которых летний лес лелеет в своих объятьях, разрешая им плясать ночи напролет в густой траве.
Ия думал, что будет лежать так вечно, среди тягучей, холодной грязи, и река под стариком-мостом зарастет, перестанет звенеть на рассвете, высвобождаясь из объятий ночных, затухающих фонарей. Смолкнут те, сквозь кого проходит свет луны, такой гладкой, похожей на свежий, только покинувший колючий кокон, каштан.
Скованный своим названием, вновь заходился кашлем мост. Слушая его, Ия размышлял о том, что старик, наверное, хотел быть кошкой. Или миндальным орехом, чья судьба - сладкий, чуть приторный марципан, завернутый в яркую бумагу с розоватыми лепестками. Или шкатулкой, которую ясноглазый человек, когда-то дерзкий и громко смеющийся, выстрогав из березы, оставил себе на память о золотистом лете, которое уже не вернется.
Но мост был мостом, и беззвучно кашлял, истребив в себе желтоватый ореховый цвет и запах дерева.
Ия спрашивал себя, кем он хотел быть, и, не получая ответа, молча бесновался от непонимания и бессилия, глядя в раскрывающееся над ним бездонным цветком небо.
Признавший себя пустотой, невидимым мазком на пустом холсте, Ия слушал шелест воды. Шаги. Голоса.
И он не понял в какую-то неуловимую, короткую секунду, почему луна, похожая сейчас на худого, золотистоволосого мальчишку, приблизилась, нагло подмигнула ему и исчезла. Старый мост скорбно кашлял в след Ия, оставаясь лишь деревянным мостом, который забыл, что хотел когда-то быть кошкой. Или орехом.

Было светло и тихо, но где-то рядом била крыльями чужая красная птица, и от этой близости вновь и вновь звенело мягкими перьями слово "апрель".
Ия лежал на полке, и черные, деревянные бусины глаз ловили ликующие отблески золотистого света настольной лампы.