forever nowhere
а я же... мннх, давно еще, зимой...
короче - Одиннадцатый/Тардис... в смысле, Идрис D: и Понды. немного Пондов.
ну там ничего такого, да, но Идрис такая убубууууу была, я просто не мог не написать про них вдвоем.

*тут-что-то-надо-написать-я-не-знаю-что*
Настоящее
- Идите спать, - Доктор широким жестом взмахивает рукой, в которой зажаты длинные каменные четки. - Только не забудь переодеть своего мужа, Эми Понд. И помыть! Самое главное - помыть. Кажется, по нему бегают блохи.
Рори громко фыркает.
- У меня нет блох! У людей вообще не может быть блох...
Мгновение спустя он замирает, а потом быстрым движением поправляет длинную, шафрано-желтую монашескую кашью - напоминание о той безумной тибетской истории, которая закончилась, к счастью, для всех благополучно. Почти для всех.
Доктор невозмутимо перебирает четки - сто восемь идеально-гладких каменных зерен - зеленоватых, с белыми разводами.
- Блохи, - повторяет он. - На моей ТАРДИС. Идите спать, Понды. Мыться и спать. Рори, хочешь, я сделаю тебе джакузи? С пузырями. После тягот монашеской жизни это, наверное, должно быть очень заманчиво.
Эми смеется и утягивает хмурого мужа вглубь бесконечных коридоров ТАРДИС, и когда их шаги стихают, Доктор откидывается на спинку кресла, прикрыв глаза. В темноте под веками вспыхивает звездное мерцание, переливаются незримой радугой кольца и ломаные линии. Всматриваясь в это несуществующее мерцание, он думает, что просто немного устал. Сказав это самому себе, Доктор складывает руки на груди и вслушивается в шорохи, шелесты, шебуршания - это родное и необходимое, как воздух, "ш" - наполняющие ТАРДИС.
Но в ушах шипит еще одно, противно-змеиное - "ш". Тиш-ш-шина.
Между бровей Доктора пролегает глубокая складка. Его опять оставили ни с чем, не дав ничего в нового в понимании, что же оно такое, и это таймлорд ненавидит также сильно, как то, когда обижают его друзей.
Он скрещивает руки на груди сильней, а потом негромко говорит, может, чуть более отрывисто, чем стоило бы.
- Активировать голосовой интерфейс.
Его хорошо сейчас отвлечет работа. Пара минут - или часов, все равно Понды не проснутся раньше - работы с обожаемой путаницей проводов и механизмов ТАРДИС… И все наладится.
Доктор не хочет смотреть, кто сейчас стоит перед ним, понадеявшись на случайный выбор интерфейса.
- Головой интерфейс активирован, - раздается ЭТОТ голос. Странный, с немного детскими интонациями, от которых на мгновение колет оба сердца, пока не успевает прийти осознание - это всего лишь голограмма. Дурацкая шутка ТАРДИС. Очень дурацкая. А потом этот же голос продолжает. - Ты не рад, мой вор?
- Ох… Ох, - повторяет он, не открывая глаз. - Это ты.
- Это я, - раздается смешок, которого не должно быть. - Приве-ет.
Она тянет слова. Она наверняка улыбается. Она всего лишь…
Доктор открывает глаза.
Она стоит вплотную к его креслу, положив ладони на подлокотники - встрепанная, в этом безумном, старом платье. И смотрит - прямо и неотрывно, и Доктор видит в глубине чернильно-черных зрачков сначала себя, а потом - мириады звезд, в которые его затягивает… затягивает, пока Её бледное лицо не оказывается напротив его, и она - ТАРДИС, Идрис… голограмма - не произносит, смешно надув губы и склонив голову на бок птичьим жестом.
- Ты не рад?
- Рад, - это правда и, наверное, именно радость превращает его сердца в подушечки для иголок - такие мягкие, проткнутые тончайшими стальными иглами.
- Неужели?
Доктор улыбается и опять закрывает глаза, потому что Она тянет к нему ладони, и он точно знает, что не почувствует этих прикосновений. Может быть - немного щекотки электричества, и только…
Будущее
Потом, когда Понды спросят - вернее, спросит Эми, а Рори, все еще обиженный за блох, будет хмуро смотреть из-за ее плеча - как Доктор провел время, тот разразится бессмысленной тирадой о синхрофазотронных ускорителях, темпоральных регуляторах, ртутных трубках и реликтовом излучении и еще о десятке каких-то не менее бессмысленных вещей. И все для того, чтобы Эми, рассмеявшись, махнула рукой и сказала, что они прекрасно видят - Доктор чудесно провел время.
Да, чудесно, кивнет он на слова девушки. Только дело было вовсе не в темпоральных регуляторах.
Безвременье
… А в холодных и тонких ладонях, которые он пытался греть на своих боках, под тканью рубашки и пиджака, и потом тоже, когда этой преграды из ткани не осталось, а Её ладони все не грелись и не грелись.
Тогда она, смеясь, сказала, что Доктор - Её Доктор - просто обязан согреть не только ее руки. Потому что она вся - холодная.
Он согласился. Да и как можно было иначе?
Как можно было не греть эти чуть обветренные губы, пахнущие немного космосом, металлом и золотистым светом перерождения?
Как он мог не согреть в своих ладонях Её острые колени, как мог не попытаться стереть теплыми касаниями капельки "гусиной кожи" с груди и ног, как мог… отказать, когда Она смотрела с этой странной, грустной и одновременно детской, улыбкой и просила его?
Наверное, подумал в какой-то момент Доктор, с ним что-то сделали. Кто-то. Что-то. Просто потому, что этого быть не может, и Её, настоящей, рядом - тоже.
А потом кончик его уха прикусили, быстро и больно, и Она прошептала, глядя таймлорду в глаза, заставляя его снова тонуть в бездонной черноте своих зрачков.
- Я настоящая. И ты, мой вор, тоже. И я знаю, о чем ты думаешь сейчас. Не думай об этом.
Он кивнул, заправил за ее бледное ухо выбившуюся из высокой прически длинную прядь.
- А о чем мне тогда думать?
- Обо мне.
Доктор хотел еще что-то сказать, но ТАРДИС... Идрис... Она - прижала палец в его губам, а потом и вовсе стало не до мыслей, не до рассуждений. Не до чего, кроме Неё, которая, кажется, знала своего вора лучше, чем он сам. Он же Её совсем не знал, кажется, но пытался научиться, и ему это позволяли, растягивая клубок времени в бесконечную нить, и Доктор не мог сказать точно, прошли минуты или сутки или...
Но он позволил ей это. Потому что она была - его ТАРДИС. А он был - Её Доктором... И все остальное не имело значения.
короче - Одиннадцатый/Тардис... в смысле, Идрис D: и Понды. немного Пондов.
ну там ничего такого, да, но Идрис такая убубууууу была, я просто не мог не написать про них вдвоем.

*тут-что-то-надо-написать-я-не-знаю-что*
Настоящее
- Идите спать, - Доктор широким жестом взмахивает рукой, в которой зажаты длинные каменные четки. - Только не забудь переодеть своего мужа, Эми Понд. И помыть! Самое главное - помыть. Кажется, по нему бегают блохи.
Рори громко фыркает.
- У меня нет блох! У людей вообще не может быть блох...
Мгновение спустя он замирает, а потом быстрым движением поправляет длинную, шафрано-желтую монашескую кашью - напоминание о той безумной тибетской истории, которая закончилась, к счастью, для всех благополучно. Почти для всех.
Доктор невозмутимо перебирает четки - сто восемь идеально-гладких каменных зерен - зеленоватых, с белыми разводами.
- Блохи, - повторяет он. - На моей ТАРДИС. Идите спать, Понды. Мыться и спать. Рори, хочешь, я сделаю тебе джакузи? С пузырями. После тягот монашеской жизни это, наверное, должно быть очень заманчиво.
Эми смеется и утягивает хмурого мужа вглубь бесконечных коридоров ТАРДИС, и когда их шаги стихают, Доктор откидывается на спинку кресла, прикрыв глаза. В темноте под веками вспыхивает звездное мерцание, переливаются незримой радугой кольца и ломаные линии. Всматриваясь в это несуществующее мерцание, он думает, что просто немного устал. Сказав это самому себе, Доктор складывает руки на груди и вслушивается в шорохи, шелесты, шебуршания - это родное и необходимое, как воздух, "ш" - наполняющие ТАРДИС.
Но в ушах шипит еще одно, противно-змеиное - "ш". Тиш-ш-шина.
Между бровей Доктора пролегает глубокая складка. Его опять оставили ни с чем, не дав ничего в нового в понимании, что же оно такое, и это таймлорд ненавидит также сильно, как то, когда обижают его друзей.
Он скрещивает руки на груди сильней, а потом негромко говорит, может, чуть более отрывисто, чем стоило бы.
- Активировать голосовой интерфейс.
Его хорошо сейчас отвлечет работа. Пара минут - или часов, все равно Понды не проснутся раньше - работы с обожаемой путаницей проводов и механизмов ТАРДИС… И все наладится.
Доктор не хочет смотреть, кто сейчас стоит перед ним, понадеявшись на случайный выбор интерфейса.
- Головой интерфейс активирован, - раздается ЭТОТ голос. Странный, с немного детскими интонациями, от которых на мгновение колет оба сердца, пока не успевает прийти осознание - это всего лишь голограмма. Дурацкая шутка ТАРДИС. Очень дурацкая. А потом этот же голос продолжает. - Ты не рад, мой вор?
- Ох… Ох, - повторяет он, не открывая глаз. - Это ты.
- Это я, - раздается смешок, которого не должно быть. - Приве-ет.
Она тянет слова. Она наверняка улыбается. Она всего лишь…
Доктор открывает глаза.
Она стоит вплотную к его креслу, положив ладони на подлокотники - встрепанная, в этом безумном, старом платье. И смотрит - прямо и неотрывно, и Доктор видит в глубине чернильно-черных зрачков сначала себя, а потом - мириады звезд, в которые его затягивает… затягивает, пока Её бледное лицо не оказывается напротив его, и она - ТАРДИС, Идрис… голограмма - не произносит, смешно надув губы и склонив голову на бок птичьим жестом.
- Ты не рад?
- Рад, - это правда и, наверное, именно радость превращает его сердца в подушечки для иголок - такие мягкие, проткнутые тончайшими стальными иглами.
- Неужели?
Доктор улыбается и опять закрывает глаза, потому что Она тянет к нему ладони, и он точно знает, что не почувствует этих прикосновений. Может быть - немного щекотки электричества, и только…
Будущее
Потом, когда Понды спросят - вернее, спросит Эми, а Рори, все еще обиженный за блох, будет хмуро смотреть из-за ее плеча - как Доктор провел время, тот разразится бессмысленной тирадой о синхрофазотронных ускорителях, темпоральных регуляторах, ртутных трубках и реликтовом излучении и еще о десятке каких-то не менее бессмысленных вещей. И все для того, чтобы Эми, рассмеявшись, махнула рукой и сказала, что они прекрасно видят - Доктор чудесно провел время.
Да, чудесно, кивнет он на слова девушки. Только дело было вовсе не в темпоральных регуляторах.
Безвременье
… А в холодных и тонких ладонях, которые он пытался греть на своих боках, под тканью рубашки и пиджака, и потом тоже, когда этой преграды из ткани не осталось, а Её ладони все не грелись и не грелись.
Тогда она, смеясь, сказала, что Доктор - Её Доктор - просто обязан согреть не только ее руки. Потому что она вся - холодная.
Он согласился. Да и как можно было иначе?
Как можно было не греть эти чуть обветренные губы, пахнущие немного космосом, металлом и золотистым светом перерождения?
Как он мог не согреть в своих ладонях Её острые колени, как мог не попытаться стереть теплыми касаниями капельки "гусиной кожи" с груди и ног, как мог… отказать, когда Она смотрела с этой странной, грустной и одновременно детской, улыбкой и просила его?
Наверное, подумал в какой-то момент Доктор, с ним что-то сделали. Кто-то. Что-то. Просто потому, что этого быть не может, и Её, настоящей, рядом - тоже.
А потом кончик его уха прикусили, быстро и больно, и Она прошептала, глядя таймлорду в глаза, заставляя его снова тонуть в бездонной черноте своих зрачков.
- Я настоящая. И ты, мой вор, тоже. И я знаю, о чем ты думаешь сейчас. Не думай об этом.
Он кивнул, заправил за ее бледное ухо выбившуюся из высокой прически длинную прядь.
- А о чем мне тогда думать?
- Обо мне.
Доктор хотел еще что-то сказать, но ТАРДИС... Идрис... Она - прижала палец в его губам, а потом и вовсе стало не до мыслей, не до рассуждений. Не до чего, кроме Неё, которая, кажется, знала своего вора лучше, чем он сам. Он же Её совсем не знал, кажется, но пытался научиться, и ему это позволяли, растягивая клубок времени в бесконечную нить, и Доктор не мог сказать точно, прошли минуты или сутки или...
Но он позволил ей это. Потому что она была - его ТАРДИС. А он был - Её Доктором... И все остальное не имело значения.
@темы: Doctor Who, text-s-s-s
ты не знаешь, как я рад, что тебе всё это нравится -_-
авввввв *_*
я... вот, да... пару лет сопротивлялся очарованию Хуюниверса, но попал все-таки под!
ыыы)