[2691]

дальше у нас будет почти две страницы вампирских штампов, впихнутых в одни текст.

к "парусникам детей Тьмы" это никакого отношения не имеет, это вообще не имеет никакого отношения ни к одной из отыгранных нами хроник. это я Lacuna Coil наслушался.







День сбивается с ритма, уступая место на сцене модной нахалке-ночи, подсвеченной угасающими в 21-ом веке звездами и светом неоновой рекламы и многих других искусственных огней мегаполисов.

Мегаполисы похожи на муравейники – круглые сутки в них не утихает жизнь, кипят человеческие страсти, вспыхивают яркими огнями эмоции –люди живут с утра до утра: работа, рестораны, бары, дискотеки. Солярные существа становятся лунарным. Впрочем, до настоящих повелителей ночи им далеко. Настоящие ночные жители в своей утончённости, белоснежности зубов и лицемерности улыбок дадут сто очков вперёд людям, которые стараются перепрыгнуть недосягаемый для большинства из них трамплин.

Для большинства…

Она была художницей: яркой, талантливой, молодой. Квартира-студия в центре города, многочисленные выставки, море поклонников, заваливающих все углы ей дома роскошными букетами цветов. Она была счастлива, она была на пике своей популярности и своего таланта. Она не думала о смерти.

Смерть сама нашла её.

Во время одной из выставок он подошёл к ней. Представился Антуаном – протянул ей визитку: модельер. Она слышала про этого человека – экстравагантного, как и вся та одежда, что выпускала его фирма.

Он искренне восхищался работами, талантом, поинтересовался насчёт покупки пары картин.

А после выставки предложил подвезти на своём роскошном «порше».

Она, опьянённая его красотой, изысканными манерами и аурой спокойствия, что окутывала этого истинного творцы «высокой моды» согласилась. Казалось, ей ничего не угрожает.

А потом она умерла. Чтобы тут же открыть глаз и выгнуться в спине в чудовищной муке голода.

Идеальные, тонкие руки красивой девушки неистово скребли дорогой паркет, пока она не ощутила тепло человеческого тела где-то рядом. Неистовая пульсация вены на шее и безумный страх буквально витал в воздухе, тянул её вонзить острые клыки в тонкую, горячую кожу – не смотря даже в лицо своей жертве…

Антуан крепко удерживал бешено дёргающуюся горничную, с улыбкой наблюдая, как его новорождённое Дитя поднимается с пола и впивается в шею несчастной девушки, которой не повезло именно в этот вечер задержаться на квартире своей хозяйке.

-Не так жадно, Дитя моё. – Ласково произнёс он, отпуская уже безвольное, обескровленное тело. – Впрочем..уже поздно.

В светло-зелёных глазах постепенно таял багровый туман угасающего Голода. Стерев кончиками пальцев кровь с губ, художница подняла глаза на стоящего рядом Антуана.

-Это..

-Это было великолепно, правда? – Изящным жестом приподняв её голову за подбородок, он посмотрел на девушку, как на какое-то произведение искусства. –Ты чувствуешь, как по твоим венам разливается ещё пару секунд назад тёплая, живая кровь, как на твоих губах остывает витэ, теряет последние капли своей чудного аромата? Ты ведь так ничего и не поняла?

Художница покачала головой. Всё, что она помнила, это пелена, застилающая глаза и непривычно болезненный поцелуй в шею.. а может это был укус?

-Приложи руку к своему сердцу. – Аккуратная ладонь Антуана обвилась вокруг ей изящной ладошки и приложила её к груди, обтянутой тонкой тканью.

-Оно..не бьётся. – Испуганно прошептала девушка, наконец обратившая внимание и на странную холодность кожи Антуана, и на кровь на своих губах, и на неестественно лежащее тело под ногами. Испуганный визг заглушила другая рука красавца-модельера, крепко прижавшего к себе отчаянно-вырывающуюся девушку.

-А теперь ты успокоишься и выслушаешь меня. Правда, Дитя мой. – Мягко, ласково произнёс он, глядя в испуганные зелёные глаза и чувствую, как под действием его улыбки напряжение оставляет плечи художницы и как она перестаёт вырываться.

-Вот и отлично. – Отпустив девушку, он изящно опустился на диван. – Добро пожаловать в клан Тореадор, Дитя моё..



Елизавета, перспективная молодая художница, очаровательно улыбнулась фотографу, демонстрируя ровные, белоснежные зубки.

-Скажите, Елизавета, почему ваши выставки проходят так поздно? – Поинтересовалась журналистка, мысленно оценивая, во сколько восходящей звезде искусства большого города обошлось это вечернее платье. Сумма выходила фантастическая.

-У меня слишком загруженный график работы – и время остаётся только вечером. – В каждом её движении мелькала грация дикой кошки, а платиновые волосы струились по спине заштампованным во всех рекламах «жидким шёлком».

-Настолько загруженный график, что вы расторгли помолвку, к которой готовились больше полугода? - А цена за серёжки выходила вообще сногсшибательная.

-Я просто поняла, что мне сейчас не до этого. – В очередной раз улыбнувшись окончательно очарованному фотографу, художница отошла от уже успевшей надоесть прессы и направилась в сторону своих «коллег по цеху» - роскошных деятелей искусства и не менее роскошных почитателей из сопровождения.

-Николя? – Проводив профессионально-оценивающим взглядом художницу, журналистка повернулась к своему фотографу, провожающим восхищённым взглядом Елизавету.

-Что? – С трудом оторвав взгляд от её стройной фигуры, он обернулся к своей коллеге.

-Будь с ней осторожен.



-Ты так прекрасна, так грациозна, а твои губы! – Поток привычных комплиментов потонул в сдавленном вздохе, когда острые ноготки художницы царапнули кожу фотографа на шее. Уже достаточно опьянённый дорогим вином и перспективой захватывающей ночи, он не заметил ни хищного блеска в прекрасных глазах, ни опасно удлинившихся белоснежных клыков. А не менее одурманивающий укус не оставил в его памяти ни тени своего присутствия в этой реальности..



Когда-то и она была такой же живой, как лежащий без сознания на диване молодой, в общем-то, довольно талантливый, но в целом не представляющий ничего интересного, фотограф. Единственное, что привлекло в нём Елизавету – его красота. Но и та, очень скоро увянет, разлетится пеплом под дуновениями безжалостного ветра лет. Как жаль, как жаль.

Одним плавным движением встав с кровати, прекрасная девушка изящно потянулась, прогибаясь в спине - никакой нужды в этом действии не было, но ей нравился сам процесс, и неоновый свет рекламы с улицы небрежно обрисовал её тонкую, сводящую мужчин с ума фигуру.

А если повезёт, то она будет сводить их с ума ещё многие годы..

Елизавета из клана Тореадор, бессмертная, вечно юная художница, которая больше никогда не увидит солнца, которое так любила запечатлевать в красках на своих полотнах.





и тут у нас текст песни с нового альбома, под который это вся галиматья писалась





Fragile







What? Damn, you're right!

Dare is about obsession

It's something inside

Wounds are bleeding in my hands

Turning blind

No one will ever stop this self made decline

Nothing really matters

He's watching me

What if I look away and deal with it

Digging in my grave

I won't deny it

Fragile my crystal ball shattered on the ground

What? Damn, you're right!

Learn is about rejection

There's nothing to hide

Wounds are healing in my hands

Turning blind

No one will ever scratch my own state of mind

Nothing really matters

He's watching me

What if I look away and deal with it

Digging in my grave

I won't deny it

Fragile my crystal ball shattered on the ground

He's watching me

What if I look away and deal with it

Digging in my grave

I won't deny it

Fragile my crystal ball shattered on the ground