Мир: VtM:
Хроника: Парусники детей Тьмы да, пусть вся эта история будет так называться)
Рейтинг: затрудняюсь ответить, но дети не особо лезут. )
Название:
читать дальшеРевность – вещь очень страшная. Особенно для того, кого ревнуют.
-Ты флиртуешь с моей сестрой! – Глаза нехорошо прищурены, а в голосе звенит металл.
-Да-а.. И что? – Брови приподняты, а на узком лице застыло насмешливо-вопросительное выражение. – А ты, в свою очередь, флиртуешь с молоденькими неонатками.
..Это такая забавная вещь- ходить по краю. Краю своих сил, чужых нервов, самой жизни. Вот и сейчас, глядя в злые, светлые глаза, испанец совершенно чётко осознаёт, что_с_ним сделают.. минут эдак через десять. Но безумная жизнь в Шабаше стёрла все рамки самосохранения и теперь, оказавшись внезапно в каких-то считанных сантиметрах от разъярённого англичанина – так обжигающе-забавно прошептать, практически касаясь его губ своими.
-Так почему же не могу я?
Сильная, уверенная ладонь резко обхватывает горло, заставляя приподняться на носках. Эрик злится, и его злость почти ощутимо витает в воздухе. Собственнический инстинкт, обращённый на почти безумного испанца с насмешливыми тёмными глазами.
Можно попробовать вырваться, разжать пальцы, пока на шее не начали проступать синяки. Можно. Но ведь не нужно?
..Дверь за спиной захлопывается, будто отрезая спальню от всего остального мира. Резкий толчок вперёд заставляет потерять равновесие и рухнуть на кровать.
-Это очень грубо.. – Фразу не дают продолжить, завладев губами в жестоком, болезненном поцелуе.
Почему-то накатывает ощущение, что так и должно быть – какое-то смутное чувство вины за флирт с умной и красивой сестрой Эрика, за всю эту почти болезненную насмешку- над всем миров и англичанином в частности.
Да, всё так и долго быть – и резкие движение, и руки, оставляющие на коже синяки, и резкая, почти удушающая пустота внутри – за себя, редкостную скотину и сволочь.
Тихий, больше похожий на всхлип, вздох.
-Эй.. – По щеке плавно- контрастом к куда-то девающейся ревности и злости – скользит ладонь. – Я.. прости. Я не хотел тебе делать больно.
-Нет-нет, - Губы с трудом раздвигаются в улыбке- делиться с родным и любимым существом своими проблемами? Ну_уже_нет. У Эрика и так куча проблем, и не нужно на него вываливать ещё и свои. – Всё хорошо. Правда.
-Ты мне врёшь. –Сильные руки обвиваются вокруг талии и прижимают к груди. – На лице написано, что врёшь.
Молчание в ответ. Если можно было бы провести вечность вот так вот – прижавшись к любимому существу, за закрытыми дверями, чтобы никто не беспокоил, не надо было ежесекундно оглядываться, волноваться – в первую очередь за других- а не за себя, то испанец не раздумывая сказал бы «да».
Длинные пальцы путаются в взлохмаченных чёрных волосах. Приятно. Успокаивающе.
-Эрик...
-Что?
-Нет, это я так.. Проверяю, что ты здесь.
-Нет, всё-таки не врут легенды, что Арикель была сестрой Малкава. –Губы легко, едва заметно, касаются виска, щеки, шеи, плеч. Пытаясь успокоить, расслабиться, увести в страна наслаждений.
Вздох. Изящные ладони скользят по бледной коже.
-Мы.. мы кажется на чём-то остановились, да?
-Я не хочу тебе снова причинять боль.
-А если я скажу, что мне это.. приятно. – Заглянуть - глаза в глаза. Улыбнуться - уголками губ, стирая последние остатки ревности. Так улыбаются, только тому, кто действительно дорог.
… Собственнический инстинкт - прижать к постели тонкое тело, не давай вырваться, сжимать, почти до хруста костей, оставлять на коже синяки и глубокие ссадины. Впиваться губами в чужие губы, заглушая стоны. И чувствовать, как прогибается в спине испанец, как с его искусанных губ срывается едва слышное «ещё» и ногти на оставляют на плечах роскошные царапины.
..-Я тебе куплю ошейник. – Выдыхает темноглазый, сворачиваясь под боком у англичанина.
-Зачем? – Прикрыв глаза, спрашивает тот, медленно ероша чёрные волосы.
-И выбью там своё имя- чтобы знали, что ты мой. – Перехватив руку, испанец крепко прижимает её к себе и успокоено вздыхает. – Только мой.